Произошло это в 1985 году. Проходили мои первые офицерские годы в Североморске, центральной базе Северного Флота. Служил я тогда на эскадренном миноносце 956 проекта "Отличный". Прекрасный, надёжный, серьёзно вооружённый, он был готов выйти в море за полчаса, "заводился" как мотоцикл. Офицеры, возвращавшиеся утром с берега, спрашивали у меня на трапе: "Сегодня будет выход?", а я отвечал: "Конечно, мне во сне приснилось море..." Служа на таком корабле ошибиться в прогнозах было сложно, поэтому сразу после утреннего построения и подъёма флага, по кораблю гремела команда: "Корабль экстренно к бою и походу приготовить!" И будто по взмаху волшебной палочки на корабле всё изменялось. Это преображение можно сравнить с автоматом Калашникова, когда он на предохранителе, висит на плече, все патроны в рожке и вдруг "Р-раз!" и ... патрон в патроннике, установлен автоматический огонь, а ствол направлен в сторону врага. Так и наш "Отличный" мгновенно превращался из расслабленной ладони в сжатый кулак, готовый нанести удар. Такая вот была "Марьята". Весь экипаж находится на боевых постах, корабль идёт курсом на выход из Кольского залива, а мы уже практически все уверены в том, что снова будем гонять "Марьяту", - небольшой "белый пароходик", напичканный радиоэлектронными средствами для ведения разведки, - мешая ей следить за стрельбами, пусками ракет, манёврами и т.д.

Наши предположения подтвердились, но в тот раз "Марьята " была не одна, с ней ходил фрегат, его проект и принадлежность я уже не помню, но работки нам прибавилось, ведь приходилось оттеснять не один, а два корабля. Командиром в то время был капитан 2 ранга Степахин, отличный командир, специалист, он очень любил свой корабль и прекрасно знал его возможности, поэтому мы не сомневались в выполнении поставленной задачи на "отлично", или, как мы тогда говорили, "На шестёрочку!".

Но «война войной, а обед - по расписанию», или "любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда", а это означает, что, в конце концов, на корабле объявляется "готовность №2" и есть возможность подняться на верхнюю палубу, и, спрятавшись от зорких старпомовских глаз, "подышать" свежим морским воздухом, смешанным с сигаретным дымом. Я уже рассказывал, как первый раз "познакомился" со старпомом, поэтому, поднявшись на левый шкафут, я пошёл в сторону бака и, прислонившись спиной к передней крышке ракетного контейнера, смачно затянулся сигаретой. Я был уверен, что спрятался надёжно, в принципе так оно и было. "Надышавшись" свежим воздухом, я утилизировал окурок, аккуратно выкинув его за борт, вышел из-за своего укрытия и тут заметил приближающийся к нам с неприятельского фрегата вертолёт. Я, естественно, решил задержаться наверху и понаблюдать за происходящим. Но вот эти мерзавцы "зависли" слева от нас, чуть впереди, метров на пять выше уровня палубы, метрах в двацати, и один из супостатов, свесив ноги из открытой двери, навёл на меня длинный объектив фотокамеры. Он радостно лыбился во все свои зубы, да так широко, что видны были все его пломбы. Я обалдел от такой борзости, меня охватило желание сделать что-нибудь гадкое этим засранцам, а они приветственно махали мне руками и жестами предлагали позировать для фото. Я, совладав со своими эмоциями, не придумал ничего умнее, как показать им непристойный жест, ударив кулаком левой руки по локтевому сгибу правой. Эти гады меня, видимо, сфотографировали и, громко смеясь, улетели, а я с чувством выполненного долга повернулся кругом и вдруг увидел, что сверху, из иллюминатора на ходовом на меня смотрит командир корабля, вцепившийся пальцами правой руки в бородку. Когда он показывал мне кулак, я уже летел с палубы в каюту, где ребята, выслушав историю, сразу вынесли мне приговор: "Пипец, ты попал!"

Минут через пятнадцать мы пошли в кают-компанию на обед, но командир за весь обед ни разу не взглянул на меня и вёл себя как обычно. На кораблях существует послеобеденный отдых, так называемый "адмиральский час", однако я ждал продолжения истории. Я знал, что меня "поведут на расстрел", но не знал когда "это" свершится. После дневного отдыха по кораблю, наконец-то, прозвучала так долго ожидаемая мной команда... Помните фильм "Экипаж", когда люди собирали бортинженера перед его выходом через хвостовой люк, чтоб убрать какую-то хрень из рулей высоты, помните, как его подбадривали, пытались помочь? Также отправляли и меня в каюту командира корабля. Свинцовые ноги, ватный язык, однако я уверенно постучал в дверь каюты, вошёл и чётко доложил о своём прибытии. Командир был невысокого роста, коренастый, крепко сбитый, носил аккуратную "шкиперскую" бородку, он сидел за столом, локти на столе, а пальцы рук поглаживают бородку. Он некоторое время смотрел на меня, а потом медленно, делая едва заметную паузу между словами, произнёс: "Ну и как мне Вас наказать, лейтенант... что мне с Вами делать... С политической точки зрения Вы правы. Какого ... они тут разлетались?! Но что будут думать о советских офицерах, когда на обложке журнала "Soldiers of Fortune" появится Ваша фотография с таким выразительным жестом?..."

Вот такой он был, мой первый командир. Настоящий моряк, который "суров, но справедлив". Да! Совсем забыл. Степахин объявил мне тогда "устный выговор за нахождение на верхней палубе без головного убора", так что, как говорится, "и волки сыты, и овцы целы".