О, отпуск! Как много чувств и мыслей пробуждает у солдата это слово. О нем мечтает каждый солдат. Но не всем улыбается солдатское счастье. А кому и как оно улыбнулось об этом и рассказ.
В одно прекрасное солнечное утро старшина дивизиона, загадочно улыбаясь, объявил:
кто хочет заработать 10 дней отпуска? два шага вперед! Дивизион в едином порыве грохнул сапогами и приблизился на шаг к старшине.
- Любой из вас может попасть домой через отхожее место – продолжил старшина.
Стало тихо – дивизион напряженно внимал.
- Нужно за неделю вычерпать из ямы сортира дерьмо. В ОЗК с противогазом черпать лопатой и ведром, срок - неделя, нужно двое бойцов. Кто согласен остается на месте, остальные два шага назад. Раз, два! – закончил старшина под дружное ржание артиллеристов.
Дивизион снова грохнул сапогами и ... вернулся на исходный рубеж. Никому и в голову не могло прийти добыть отпуск, ныряя в огромный «бассейн» сортира, за несколько лет наполненный до краев говном и газетами. Хоть мы были и в солдатской форме, но понятия были все еще те - мальчишечьи: во-первых, это противно, во-вторых, что я, гвардеец, скажу дома, каким «героем» буду в глазах близких? Ну уж нет, лучше без отпуска, чем такой ценой - так думал в строю почти каждый из нас.
Впереди строя осталась парочка «героев», готовых хлебать говно, чтобы вырваться домой: два нетипичных понурых «деда». Один - Лошкарик (кличка по созвучию фамилии и лошадиной формы головы), был высок, худ, широк в кости. Передвигался сутулясь и опуская лошадиноподобную голову на впалую грудь, при том мосластые руки его свободно висели, доставая кистями до колен. При общении он явно тормозил; был скучен, нудлив, но не агрессивен. Вид неряшливого дохляка, частые жалобы на усталость и нездоровье, волей-неволей создавали образ загнанной клячи, тем самым вызывая жалость и пренебрежение даже у салаг (за глаза они его называли чмошный дед). Частым развлечений всей казармы было наблюдать, как, после подначки погодков, «дедушка» Лошкарик, надувая щеки, учил салаг отбиваться за 45 секунд, хотя сам никогда не укладывался в норматив. Другой –молдаванин, из деревенских, увалень, ростом выше среднего, брюнет, лицом кругл и чернобров, пухлых щек его никогда не покидал румянец, видно он с ним и родился, внешне тих, иногда, когда уж очень его кто доставал, выкатывал и вращал черные округлившиеся глаза, оскаливал белоснежные крупные зубы, сжимая кулаки, обиженно выкрикивал что-то неразборчивое и – успокаивался. Среди бойцов такое поведение признак слабости и повод для жестоких шуток. По всеобщему армейскому понятию такой тип солдата считался неперспективным, годным лишь для хозработ. В общем, классных специалистов из таких не получалось и до сержанта дорасти не светило.
Прикинем, сколько способов у солдата получить отпуск в мирное время? Не будем принимать во внимание возможности писарей при штабах. Исключим также блатных, родственные связи и подкуп. Что остается? Пожалуй немного: отпуск после тяжелой болезни, отличиться на учениях или посту, – вот и все. Ну, а нашим «героям» можно было рассчитывать только на его величество случай. Вот он им и представился, и "герои" не отступили.
Они еще не достигли выгребной ямы, а товарищи их уж не "жалели" – посыпались жестокие и оскорбительные шуточки, издевки. На семь последующих дней они стали настоящими изгоями. Им приходилось жить отдельно: ходили позади строя, спали на отшибе, ели отдельно. Если кто и подходил к ним, то не иначе, как зажав нос: все видом своим показывая ощущение исходящего от них крайней степени вонизма.
К сожалению, я не видел и не знаю всех подробностей этого нелегкого труда, поэтому не могу передать их чувств и мыслей. Но, в общем, каждый сам может нарисовать картину чистки полкового сортира. Я пытался это сделать, но в своем воображении далее картинки видимой каждым через очко не смог продвинуться.
Парни выдержали это дерьмовое во всех смыслах испытание, а старшина сдержал обещание. И как только эпопея завершилась, как только наши герои встали перед строем во всем блеске парадных мундиров, а старшина поблагодарил их и напутствовал в дорогу домой, весь дивизион одобрительно и почти восторженно загудел. Они пошли к КПП, а мы им завидовали.