(Ниже- версия по дневнику моего отца)
Дивизии нашего 68го корпуса стояли на реке Северный Донец, занимали оборону и готовились к наступлению. Противник, закрепившись на берегу реки, Северный Донец, осуществлял контр удары и не давал возможности организованно вести наступление наших войск. Бои носили жесткий характер.
Однажды вызвали меня в штаб и приказали подобрать покрепче солдат и, оставив на постах у штаба по одному часовому, остальные под моей командой выдвигаются на передний край. Там мне и поставят задачу. На подготовку дан был вечер и ночь, утром в путь. Вечером к нам подошла походная баня. В палатку по шлангам подавалась горячая вода, и мы мылись. Солдаты стали раздеваться и на одном солдате все увидели маленькою иконку на шнуровке. Тут же над ним стали смеяться, он оправдывался, что это мать повесила, благословляя его на войну. Под влиянием сослуживцев, он снял иконку.
На переднем крае мы заняли окоп и стали постреливать по немцам. Через некоторое время ударили Катюши, и мы пошли в атаку. Продвинулись с боем на несколько километров, и я получил приказ вернуться в расположение штаба корпуса. Я построил своих солдат, и мы пошли, а пройти предстояло километров 8 – 10. По дороге увидели яблоньку и решили сделать привал. На яблоне на самом верху оставалось несколько яблочек и тот самый солдатик, который снял иконку, полез за яблоками. Когда он уже протянул руку что бы сорвать вожделенное яблоко, послышался свист снаряда. Я крикнул всем: «Ложись» и сам плюхнулся на землю. Рвануло недалеко от яблони. С яблони мешком свалился мертвый солдат. Больше никто даже не был ранен. Всего один шальной снаряд!
Наступление продолжалось в направлении Харькова. А наш путь лежал через Харьковский тракторный завод. Штаб разместился в гостинице завода. У немцев здесь размещались курсы Власовской армии. Власовцы учились на наших уставах, и офицеры жили в гостинице и питались в ресторане. Жили шикарно. Когда они драпанули, мы заняли их место. За многие месяцы помылись в душе и спали на белых простынях. Жалко, что только сутки и пришлось поблаженствовать.
Дальше наступали в район реки Днепр.
Расскажу интересный случай. Мне в роту дали одного солдата-узбека. По-русски он плохо говорил и был такой пентюх, что если поставишь его на пост, он либо винтовку оставит и пойдет копать картошку, либо отправиться ее варить. Помучились мы с ним и решили от него избавиться. Сидоров вручил ему «липовый» пакет, я приказал искать «липовую» часть и посадили его на самую худую клячу. Мы направили его в тыл, с надеждой, что он, где ни будь, прибьется или его задержат, и куда ни будь, направят. Надеялись, что дорогу то назад он точно не найдет. И что бы вы думали? Появился, зараза, через неделю на этой же кляче в нашем расположении!
Искал, говорит, искал – но нет такой части. Наверное, далеко вперед ушла.
Тьфу ты черт! Принесла его нелегкая! Отругал его я очень грозно и отправил его снова искать эту мифическую часть. Больше его никто не видел.
Однажды ко мне приходит майор Минин. Он довольно часто заходил ко мне, и мы с ним дружили. Так, иногда поболтаем за жизнь и все легче на душе становиться. А тут подходит и говорит, что ком. корпуса назначил его командиром полка. И утром ему надо было отправляться в полк. Поэтому он и просит меня дать ему солдата в ординарцы. А именно Романова Володю. А Володя ко мне попал совершенно случайно. Наш наблюдательный пункт был на возвышенности, на бывшем хлебном поле. Хлеб успели убрать, была уже глубокая осень. А на поле стояли огромные скирды соломы. В них солдаты делали норы и спали там или просо грелись. Вот командир корпуса, проходя мимо одной из копен, увидел двух солдатиков, именно солдатиков, а не солдат. Это были два щуплых, чумазых подростка. При них были винтовки, размером больше их. Генерал так и опешил. Что это такое? Откуда вы сынки? Они гордо ответили, что защищают родину. Генерал рассмеялся и говорит мне:
Капитан Зуев, возьми этих хлопцев к себе, пускай еще подрастут, а уж потом защищают Родину.
Вот так Киселев и Романов попали ко мне. Особо надо отметить, что Романов был отменным солдатом. Дисциплинированным, аккуратным и исполнительным бойцом. Никогда он не отнекивался и не увиливал от поручения или задания. Я его полюбил как братишку и очень берег. Я захотел его поставить своим ординарцем, что бы он всегда был рядом, но он воспротивился категорически! Он начал кричать, что уже убили трех командиров, у которых он был ординарцем. И он не хочет, что бы и меня тоже убили. Ну, я не стал его неволить. Хотя думал, что это просто совпадение и все. Все офицеры любили Романова, с ним было легко. И вот утром майор Минин приходит ко мне и просит дать Романова проводить его на передний край. Я сказал, что не возражаю, только сам Романов не пойдет, уговоришь, – забирай. Пошел Минин и поговорил с Романовым. Через некоторое время прибегает Романов ко мне и со слезами на глазах просит меня отговорить майора. Он был уверен, что майора непременно убьют. Я сказал, что майор берет его к себе только на время, как только он подберет ординарца, так он Романова и отпустит. Уговорил Романова. Он пошел в штаб, что бы представиться командиру дивизии. С командного пункта он с майором Мининым пошел в полк, куда и был назначен Минин командиром полка. Путь лежал через поле, которое хорошо просматривалось с немецкой стороны и простреливалось минометным огнем. Они отошли от КП дивизии не более километра, как их заметил противник и открыл минометный огонь. Когда очередная мина зашуршала над их головами, (мины не свистят как снаряды, а шуршат: шур, шур ) Романов запнулся о телефонный провод и упал на землю. В это время мина разорвалась недалеко от них. После разрыва Романов поднял голову и увидел лежащего на земле майора. Он бросился к нему узнать, цел он или нет и когда тот не ответил на его крик, стал трясти и плакать горькими слезами. Оказалось, что один единственный осколок угодил ему прямо в висок и убил его.
Часа через 3-4 Романов вернулся в подразделение в слезах и долго не мог слова вымолвить, его душили рыдания. Опять совпадение? Может быть….
С этого дня некоторые офицеры стали опасаться Романова. Иногда может в шутку, а может и всерьез отгоняли его со словами:
Уходи Романов побыстрей, я еще жить хочу.
Романов и Королев подросли, поправились и стали хорошими солдатами. Королев был комсоргом роты. После войны они демобилизовались и разъехались по своим родным местам. Где они сейчас я не знаю, связи с ними не было.
Наши войска подходили к реке Буг, которую необходимо было форсировать. Для этого войска и подтягивались к реке. Новое место размещения штаба корпуса было указано начальником штаба полковником Джелауховым, и я с оперативной группой и капитаном Емжиным, отправился в путь. Необходимо было на месте определиться с размещением штаба. Осенняя погода известна – дождливо, грязно и мы изрядно перепачкались и промокли. Мы закончили размещение, и можно было привести себя в порядок. Расставили охрану, провели связь, и я умылся и переоделся. Решил пройтись по селу, еще раз убедиться, что все готово для размещения штаба. Вдруг вижу, едет на «Виллисе» генерал – командир корпуса. Я как положено, отдал ему честь и доложил, что все готово для размещения штаба. Он выслушал меня и приказал садиться в машину и ехать с ним. В машине сидели еще солдат-водитель и автоматчик. Машина развернулась, и мы поехали в тыл. Через 20 километров встретили инженерный саперный понтонный батальон. Они стояли на дороге и что-то ремонтировали. Генерал энергично выскочил из машины и бегом к батальону с криком - «Командование батальона ко мне!». Я бегом за генералом. Прибежали командир батальона, начальник штаба и замполит, доложили ему о прибытии, а генерал как рявкнет - «Всем встать к стенке (рядом был сарай), я вас расстреляю за не выполнение приказа!» И полез за пистолетом, придвигаясь к ним вплотную. Еще раз крикнул - «К стенке». Командиры подошли к стенке и стали около ней ошеломленные. Я тоже опешил и не знаю что делать, что бы не случилось «ЧП». Солдаты батальона всю эту картину наблюдают и тоже не знают, как поступить. Генерал подошел еще ближе и выстрелил вверх. Тогда я понял, что в них он стрелять уже не будет. Потом он спрашивает, почему не выполнили приказ и вовремя не прибыли на переправу. Командир батальона стал оправдываться, что машины часто ломаются и приходиться стоять и их ремонтировать. Генерал с яростью кричал, что ему нужны не их оправдания, а машины на переправе. Он крикнул мне, что бы я подошел к нему и уже мне приказал, что бы через два часа машины были на переправе, иначе он уже со мной рассчитается. Сел в машину и уехал. Я стал выяснять, в чем задержка, оказалось, что три машины своим ходом идти не могут, а без них понтоны не соберешь. Я имел кое-какой опыт езды по грязи и посоветовал офицерам сделать поезд из трех машин. Неисправная машина ставиться между двумя исправными, и соединяются они жесткой сцепкой. Так и сделали, получился такой, тяни-толкай из девяти машин. Надо сказать, что солдаты, после такой сцены у сарая, работали чрезвычайно ответственно, все понимали, что от их работы зависит наша судьба. С великими муками мы все же дотащили понтоны до реки. Стало уже темнеть, когда мы подъехали к переправе и нашли коменданта переправы. Он дал указания, где и как наводить переправу. Генерала на переправе не оказалось, и я позвонил в штаб, откуда получил приказ явиться и лично доложить генералу. Конечно, мое чистое обмундирование было все в грязи и мне снова пришлось себя приводить в порядок.
С Днем Победы! УРА.
5
Сумма баллов: 25 Количество оценок: 5
Оценивать байки могут только зарегистрированные пользователи
