На аэродром Бранд я прилетел прямиком из родного города Краснодара, где призывался 26 ноября 1989г, и с командой 20 "А" (водители с категориями "В" и "С") был отправлен служить в Германию.

Долетели быстро. Два с лишним часа лёта и - мы в ГДР, прямо, как в сказке, переместились из одного мира в другой, только наяву. Прибыв в конечный пункт путешествия, мы спускались по трапу с видом усталых туристов с интересом осматривающих местность, туманным от усталости взглядом. Многие вообще первый раз летели в самолёте да еще на такое расстояние. Однако, не увидав вокруг ничего интересного, кроме бетонной рулёжки и хвойного леска, с виднеющимися в глубине солдатскими палатками, мы начали спрашивать друг друга: "Ну, и чё? Это - Германия? А немцы де?"
После переклички почти организованно двинулись в сторону лагеря, разбитого по случаю посещения нашей "высокой делегацией" данной местности, где, как мы надеялись, нас ждут с радостью. Отчего и какого рода эта радость, мы, такие наивные, ещё не знали. Метров через двести разминулись с толпой усатых чуваков с чемоданами в руках и армейской форме такого фасона, что весь мировой кутюр нервно курит в дальнем углу. Чего только стояли шапки-ушанки: маленькие, далеко не по размеру головы, усушенные на болванке и отутюженные до формы квадратика, а после зачернённые лёгким прикосновением сапожной щетки, с красующейся посерёдке, согнутой почти пополам, кокардой, и, держащиеся далеко на затылке, не падая, в нарушение всех законов гравитации. Аксельбанты на широкой груди этих парней по своей массивности могли посоперничать с перевязью и воланами дивизионного знамени, и на вид весящие ну не меньше полцентнера.
Брючки " галифе" ушиты были так, что задок парня, втиснутый в этот швейный шедевр, становился очень похож на мандолину и, казалось, может с треском лопнуть от лёгкого прикосновения. А сапожки! Это же отдельная тема, требующая индивидуального описания и изучения, это же целая, не побоюсь этого слова, наука, это - ДЕМБЕЛЕСАПОГОЛОГИЯ. Солдатские ДМБ сапоги - ушитые сзади голенища, плотно обтягивающие икры, с искусно вшитой шнуровкой на боку, заглаженные гармошкой, правильности формы которой позавидует любой изготовитель аккордеонов, слепящие глянцем, и удивляющие высотой в ручную изготовленного подкошенного каблука, от шикарности одного только вида которого, все законодатели итальянской обувной моды замерли бы в благоговейной умилении. Они являются величайшим шедевром, мирового значения, сочетающим в себе основы искусства и традиций армейского обувного художественно-прикладного творчества Советского солдата.

Кто же эти мега люди? Да, мы называем их ДЕМБЕЛЯМИ!
Дембели так шустро и радостно бежали к самолету, что даже забыли покричать нам традиционное в этом случае: "Вешайтесь!". Зато мы не забыли, что привело дембелей в бешенство. По взлётке, конечно, никто не бегал, но глотки свои они от крика точно посадили. А нам, "салабонам", всё было по барабану: взбодрили ДМБ-89, и - кайф.
Поселили нас в холодных сырых палатках: одна печка, одна, еле бздящая, лампочка и деревянные двухъярусные нары. Когда разместились, было уже темно. Все старались забиться поглубже в тёмные углы палатки. Местные служивенькие выборочно шерстили народ на предмет денег и часов. Заходит такой, тихонько сядет у "буржуйки", с понтом погреться, а потом добрым голосом спрашивает: "Пацаны, сколько времени?" Ну, кто-нибудь с дурьей башки и скажет, в туже минуту его "котлы" уже у него.

Часов в восемь вечера нас повели в какой-то сарай, где показывали что-то вроде кино, на самом деле - обрывки киноплёнки из разных фильмов, причём совершенно отстойных. Сначала было весело, но когда мы окончательно замёрзли, то примолкли. По приходу в палатку почти все обнаружили, что наши "сидоры" кто-то прошмонал и поэтому тушёнка там больше не живет. С тем и завалились спать.
Утром нас подняли, построили и аж бегом погнали к "железке", где, по словам сопровождающего: "Мы опоздаем на поезд, если через пять минут не будем на месте". Мы бежали как кони. Наверное, всё-таки слишком быстро. Поезд прибыл - через четыре часа! Нашим перроном было чистое поле, а залом ожидания – лесополоса, в ста метрах от полотна. Спасаясь от холода, мы уже и маршировали, и бегали, и отжимались. В итоге, окоченевший офицер разрешил жечь костры. Ну, мы и развели, большой пионерский, правда, на это ушло половина лесополосы. А немец, машинист, прибывшего за нами состава, состоящего из восьми "скотовозок", высунувшись в окошко кабины тепловоза, с опаской смотрел на быстро надвигающуюся толпу озверевших от ожидания, голодных и готовых порвать любого, кто помешает им сесть в этот поезд, призывников. С бешеными криками радости народ грузился в железные теплушки. Еще раз, взглянув на вытоптанное до неузнаваемости, еще утром чистое, заснеженное поле и догорающий костёр, растопивший кругом снег метров на десять, мы захлопнули дверь.

Ну, вот и всё. Прощай Бранд - неприветливая замусоленная пересылка, ты, как дешёвая захолустная провинциальная гостиница, вспомнишься с брезгливостью или со смехом. Прощай! А мы, под мерный стук колёс ( вру, в Германии рельсы сварены и стука нет), отправились во Франкфурт-на-Одере, на конечную пересылку, где нас уже ждут "покупатели". Оттуда каждый умчится на встречу своей судьбе и дальнейшей службе.