У нас, на стрельбище Помсен, не было своего водопровода. Это была самая большая проблема солдат полигонной команды, так как вода была только привозной. Воду привозили в бочке из соседнего отдельного противотанкового батальона прицепом за машину. Было хорошо, если воду успевали привезти днём, так как бочка не была оборудована никакими специальными сигналами.

Однажды поздним осенним я сам решил съездить старшим машины за водой. В те далёкие времена рядом с водителем на дорогах ГДР обязательно должен был находиться старший машины – офицер или прапорщик. В кочегарке батальона бочку набрали быстро и также быстро вдвоём с водителем промокли насквозь от старого шланга. Только выехали за ворота части, как наш Железный Конь по имени ГАЗ-66 заглох! Дорога была пустынной, водитель выставил в метрах тридцати от машины знак аварийной остановки, поднял кабину, дал мне фонарь и сказал: "Всё путём! Щас поедем!"

В этот момент из соседней деревни ехал на своём мопеде Симсон местный пожилой учитель русского языка. И, как оказалось впоследствии, учитель этот был немного подслеповатый. Педагог ехал медленно, удачно проехал по выставленному на асфальте знаку и чуть не сбил меня самого! Я уже успел спрыгнуть с машины и пытался остановить мопед, размахивая перед ним руками и фонарём. Куда там! Камрад ударился прямо в нашу бочку! Удар был несильный, и всё же немец упал и испугался. Я только успел сказать пару слов на чистом русском и, помогая пожилому человеку подняться, попытался затем объяснить немцу, что лучше для всех обойтись без дорожной полиции:
- Кайне полицай, Камрад!
И, кроме того, пообещал потерпевшему в возмещение морального вреда (материального - не было, мопед был на ходу, а немец цел и невредим) привезти завтра прямо к нему домой рыбных консерв:
- Фишь-Консерв! Зеер Гут!
Немец оказался "тёртым калачом" и попросил консервы – прямо сейчас, «не отходя от кассы» и для убедительности показал три пальца и вдруг сказал мне на хорошем русском языке: «Три штуки, пожалуйста»! Пока мы вели оживлённый разговор на пустой дороге, водитель завёл машину. Я показал на мерцающие недалеко огни вышек стрельбища и объяснил немцу, как проехать за ним прямо к казарме. Так и подъехали к домику – ГАЗ-66 с прицепленной бочкой и почётным эскортом следом в виде одного мопеда Симсон. Из казармы высыпались солдаты стрельбища, весело и с матом закатили бочку с драгоценной водой к себе во двор и стали с удивлением разглядывать незваного гостя. Пожилой немец тоже по хозяйски загнал свой мопед за ворота, поставил прямо возле крыльца домика казармы и, улыбнувшись, сказал:
- Здравствуйте, товарищи!
- Тамбовский волк, тебе товарищ, - хмуро ответил Старший оператор, сержант Басалаев Виктор и спросил у меня, - откуда этот немец взялся на нашем «секретном» военном объекте?
- Он теперь наш почётный военнопленный! Пытался с ходу протаранить нашу бочку. Не получилось! Вот пусть теперь фриц знает, что наши бочки – самые мощные в мире! Да шучу я, сержант! Мы заглохли, а камрад просто ударился на своём мопеде о бочку. Немец вроде нормальный, особых претензий не предъявляет, вон как по - русски шпрехает. Говорит – местный учитель. Скажи механикам, пусть его мопед посмотрят. И напоите пока его чаем, я сейчас переоденусь и подойду. Вымок весь, пока воду набирал.
У начальника стрельбища всегда был свой запас рыбных консерв, которые он постоянно пополнял за счёт натурального обмена за доски и фанеру с начальниками складов или со старшинами рот. Наши рыбные консервы очень ценились у немцев, особенно – «Кильки в томате». Как говорили советские военнослужащие: «Это наша красная рыба». Начальник стрельбища в основном расплачивался этой рыбной «валютой» за расточку пил для пилорамы стрельбища. Да и что греха таить! Если набиралась целая коробка «Килек в томате», можно было всегда продать упаковочку оптом по цене за три марки за банку. А если поторговаться, то и за пять!

Я, не спеша, переоделся, вынул из коробки пять консервных банок вместо обещанных трёх и зашёл в столовую стрельбища. Столовая была небольшая, всего четыре столика, где одновременно могли поесть 16 солдат. Но, одновременный приём пищи всеми бойцами стрельбища в количестве 20 человек получался только в выходные и праздничные дни. Для чего все столы просто ставились в один ряд.

В этот раз немецкого гостя посадили одного за стол в самый центр столовой. На столе стояла единственная на кухне ваза с горкой печенья, сахар на блюдце, большой армейский чайник с кипятком и маленький фаянсовый заварной чайник. Солдаты, в основном старослужащие, расселись вокруг гостя и о чём - то жарко с ним спорили.. Оказалось, что солдаты уже успели познакомиться с немцем, звали его Отто, и он хорошо запомнил всех бойцов по именам. А спор возник вокруг названия «Лада» наших отечественных машин марки Жигули. Старый немецкий учитель, показывая хорошее знание русской истории, доказывал советским солдатам, что это название возникло от слова Ладья. Молодые бойцы отстаивали свою версию названия: Лада - это красивая и стройная девушка.

Немец, оказавшись в самом центре такого всеобщего внимания, с удовольствием пил крепкий свежезаваренный чай с печеньем, внимательно слушал молодёжь и, похоже, совсем забыл про свои консервы. И тут ко мне обратился сержант Басалаев и поросил выйти на крыльцо, переговорить. Вышли.
- Тут такое дело, у нас в каптёрке есть три пары новых солдатских сапог, обменяли на доски на вещевом складе. Может, одну пару фрицу подарим?
- А с какого это? – Резонно заметил я. – Хватит ему «Кильки в томате».
- Товарищ прапорщик, мы же их победили! А он ещё вдобавок на мопеде ночью о нашу бочку шмякнулся. Дедок то вроде хороший, вон как русский знает. И чай с нами попил.
- Логика, конечно, в твоих словах «железная». Вы мне тут ещё про Женевскую Конвенцию о военнопленных расскажите.
- Немец воевал и был у нас в плену. В Ленинграде дома строил.
- Ну, если в Ленинграде дома восстанавливал! Так уж и быть тогда – дарите свои сапоги фрицу.
- Его зовут Отто! – ответил Старший оператор.

Когда мы зашли обратно в столовую, интернациональный разговор уже переключился на тему поговорки: «Тамбовский волк тебе товарищ!». И опять спор назревал быть жарким и долгим.
Я был вынужден прервать эту глубоко филологическую беседу, подходило время ночной стрельбы.
Провожать немецкого учителя по имени Отто Шильд вышли практически все солдаты полигонной команды. Сержант помог пожилому немцу одеть на плечи армейский вещевой мешок подаренный солдатами вдобавок к полученным консервам и сапогам. Немец уселся на свой мопед и жестом подозвал меня к себе поближе. Учитель вполголоса попросил разрешения подъехать завтра ровно в 18.00, после чего добавил на своём родном: « Ein kleines Geschenk!»
На следующий вечер Отто привёз нам большой кусок немецкого сала и банку домашнего варенья.